Изотова позвонила Лере в четверг. Лера сидела в университетском дворике и раздумывала, стоит ли ей прогулять вторую пару. Георгиев из О-12 предложил ей выпить пива на лавочках в Миусском сквере, где между елочками так приятно светило солнце, но Лера знала, он опять начнет приставать к ней, и это заранее ее раздражало.
Эта сука нашла себе новую пассию.
Услышав голос Изотовой, Лера решила: она не пойдет на вторую пару инженерной графики. Шершавый серый камень откатился с ее груди и упал около бордюра.
Кто? спросила Лера.
Кто? В смысле «кто»?
Какая сука? Какая пассия? О чем ты?
Игорь. Я видела его вчера. Он нашел себе чувиху. Они встречаются.
Он сам тебе рассказал?
Ну…
Изотова замялась.
У него не оставалось выбора.
Лера отшвырнула ногой камешек и улыбнулась. Она представила, как Изотова щипчиками выдергивает волоски у Игоря из носа, чтобы выбить из него признание.
Немыслимо, сказала Лера.
Лерунчик, вся надежда на тебя.
Хочешь, чтобы я его соблазнила и разбила его хрупкое мужское сердце.
Почти, голос Изотовой завибрировал, как пришедший в движение камертон. Лера через телефонную трубку почувствовала такое узнаваемое давление внутри Изотовой, ее беспокойное недовольство тем, что жизнь смеет идти не так, как ей этого хочется.
Игорюня знает про тебя, с тобой он не будет мутить.
В смысле, знает про меня?
Ты должна соблазнить эту сучку.
Острый восторг пронзил Леру.
Как ты себе это представляешь?
Ты как Ирка Горбачева, только моложе. Ни одна деваха тебе не откажет.
Восторг Леры сменился тяжелой волной сомнения, и веселое преступление показалось ей банальной гадостью.
Даже ты?
Ну ты чего? Я же твоя мать.
С тех пор, как мать и бабушка после очередного ее побега из дома перестали общаться с Лерой, почти все время она проводила в доме Изотовой, а летом они жили у Изотовой на даче — вдвоем с ее двоюродной тетей, которую и Изотова, и сама Лера считали бабушкой и называли «башка». Слово «семья» было для Леры пустым и вакантным, как пакет из «Пятерочки», но Изотова, ее тетя и отчасти ее мать стали для Леры приемной семьей в последние годы школы, которую она умудрилась закончить без троек, и на первом курсе.
Мы должны были на этих выходных поехать к Вячеславу Сергеевичу в Никулино собирать облепиху, — в Никулино жил какой-то родственник Игоря. — Игоруня едет со своей новой чиксой.
Но ты ведь даже не любишь его.
Это дело принципа.
После полугода игры в кошки-мышки Изотова решила, что может попробовать начать встречаться с Игорем, но внезапно выяснилось, что за последние два месяца тупого игнора с ее стороны он нашел ей замену.
Ты поедешь в Никулино вместо меня. Сейчас я скину тебе инсту этой чувихи.
Лера часто виделась с Игорем во время фазы активного рассмотрения Изотовой его кандидатуры на роль бойфренда. За три месяца их знакомства, Лера была уверена, он не произнес больше десяти фраз. Леру это в целом не беспокоило, ее раздражали люди, которые боялись тишины. Но к Игорю она не испытывала ни жалости, ни симпатии, лишь иногда в голове ее проносилась мысль о том, что должен пережить человек, чтобы никогда не заговаривать первым, не высказывать своего мнения без спроса, не троллить, не шутить, не отсвечивать.
Верхушки елей и лиственных деревьев пролетали в окне электрички, птицы взлетали над деревьями и проносились по бледному небу, покрывшемуся ровными рядами серых облаков. Лера смотрела на бледные Надины коленки перед собой, потом на Надины загорелые ключицы, нежные и острые, потом на Надин ахматовский нос с горбинкой. Лера хотела выбраться из Москвы, она встречалась с третьекурсницей из РГГУ и почти месяц провела в ее комнате в общежитии, пока соседка, поругавшись с ними из-за немытой посуды, не сдала их комендантше. Все стало Лере в тягость: учеба, подработка (она клепала примитивные сайты для саун и салонов наращивания ногтей), новые встречи и знакомства больше не наполняли ее тело легкостью и восторгом. Она начала бояться, что стареет. Или взрослеет. Что-то непонятное и неприятное происходило с ней, но она не могла понять природу этого чувства.
Она предвкушала запах воды из металлической бочки, грядки патиссонов (хотя те, наверное, уже созрели и собраны), гроздья смородины и колючие иглы облепихи, липкой, сладкой, тягучей. С Изотовой и ее бабушками они ели на даче овсянку с вареньем из черноплодки и пили чай со смородиновыми листьями. Дыхание внегородской жизни и приближающейся настоящей, не календарной осени — вот что ей нужно, чтобы ожить, чтобы взбодриться.
Лера думала о задании Изотовой как о неопределенном интеграле. Возможно, на каком-то отрезке она сможет его взять и получить ответ, но это не обязательно, ее устроит и линия, описывающая коленки, нос и ключицы, множество неточных ответов.
Волосы Нади были чуть вьющиеся, спадающие ей на плечи, цвета бутылки «Жигулевского», Надя аккуратно сбрасывала с себя один за другим Лерины прямые бесцеремонные взгляды. Они с Игорем были одеты в одинаковую униформу из футболки поло и шорт, а, когда Надя надела очки, чтобы что-то прочитать в телефоне, Лера подумала, что в их связи есть что-то запретное, почти инцестуальное: они выглядели как близнецы.
Лера с внутренним одобрением отметила, что Надя поняла ее интерес и не обратилась, как некоторые закомплексованные гетеросексуалки, в соляной столб, хотя Лера почувствовала Надину неловкость — движения ее стали более просчитанными и аккуратными, словно она боялась спугнуть со стены большое летающее насекомое.
Игорь был настолько без ума от любви, что от него шел жар, как будто тело его накачали насосом и его распирало от духа и томления любви, переливавшихся в нем. Он был красный, как от стыда, когда они сели в электричку, и час спустя краснота на его лице не спала. Лера бы не удивилась, если бы градусник показал ему температуру 38. От Игоря очень приятно пахло сексом и счастьем, и Лера подумала, что он нравится ей таким. Он смотрел на Надю совершенно влюбленными счастливыми глазами. Надя иногда заговорчески улыбалась ему, но, к радости Леры, она не видела в девушке таких же ответных искр. Игорь же даже не спросил, почему с ними едет Лера, а не Изотова, ее жутчейшество (Изотова сама выдумала себе это прозвище) вымыло из его памяти, как мертвого крабика.
До остановки «Ожерелье» (а потом еще 15 минут ожидания электрички по «Пчеловодного») они успели обсудить штрафы за неправильную парковку, доставку еды из «Вкусвилла», книгу об израильской разведке, которую читал Игорь (Лера поразилась тому, что не запомнила ничего из его рассказа, хотя он говорил об этом минут пятнадцать, не меньше), тортики, питон (Надя училась в вышке на датасаетинста) и еще всякую дребедень. Лера вытянула ногу, чтобы прикоснуться ей к голой Надиной икре, но Надя, перепугавшись, так резко отвела ногу, что стукнулась коленкой о спящего соседа, облаченного в черный спортивный костюм со спортивной сумкой на коленях. Он злобно прошипел что-то невнятное, но сделал вид, что не проснулся.
Ехать оставалось еще час двадцать, когда Надя предложила поиграть в игру.
Что за игра? спросила Лера.
Как ты себя определяешь.
Так и называется.
Да.
Какие правила?
Надо дать себе определения, не используя зависимые конструкции.
Какие зависимые конструкции?
Которые определяют тебя через кого-то. Ну там. Я дочь своей матери. Я верстальщица сайтов в компании «Рога и копыта».
Я лесбиянка, которая соблазняет чужих девушек. Лера прикусила язык, чтобы не проболтаться.
Но ведь профессия не что-то зависимое. Разве нельзя сказать: я верстальщица сайтов?
Если ты считаешь, что это отображает твою суть, то можно, конечно.
Лера почувствовала странную щекотку в груди. Надя подавала ей странный сигнал этой покровительственной манерой и напыщенной доморощенной игрой. Но что она хотела этим сказать? Это была перчатка вызова. Лера почувствовала запах ее кожи около своего лица.
Значит, остаются пристрастия и привязанности. Так, Игоруша?
Светящийся Игорь молча кивнул.
Так, а если мы не сможем себя определить, что тогда? Останемся неопределенностями.
Тогда другие участники должны тебя определить.
Что-то я не очень понимаю смысл этой игры… сказала Лера. Она чувствовала себя, как будто нащупывая невидимое дно ногой. Оно было здесь, и вот — его уже нет.
Можно определить себя через любовь? Кого мы любим?
Разумеется. Но…
Что «но»?
Я возлюбленный Нади Толмашевой, сказал Игорь, обнял Надю и поцеловал ее в висок, отчего она защурилась и заулыбалась.
Вот, Игорь уже все решил. Молодчага Игорь.
Лера подмигнула ему.
Ну да… только это… это все равно кривая дорожка.
Кривая дорожка?
Определять себя через другого человека — неправильно.
Но ты определяешь себя через чувство к нему, не через него самого, не так ли?
Да… Но нет. Сегодня чувство одно, послезавтра другое, это ненадежно.
А что надежно?
Когда же вас уже заеебет-то трещать? Определяетесь, блин, молодежь. Поспать человеку не дают.
Краснолицый в спортивном костюме очнулся и смотрел на них выкатившимися растрескавшимися глазами.
Первое правило самурая, сказала Лера себе, спокойно разглядывая его, есть возможность не вступать в конфликт — не вступать в него.
Натрещались?
Лера с силой втянула носом воздух.
Я определяю себя как верстальщицу сайтов, сказала она и улыбнулась Наде и Игорю, вытянувшимся в струнку от напряжения.
Не нравится, что мы разговариваем, пересаживайтесь, сказала Надя со строгой уверенность, вызвавшей в Лере приступ восхищения. Это не ваш личный вагон. Вон там освободилось место рядом с женщиной.
Краснолицый сплюнул на пол, но промолчал. Последние полчаса до «Ожерелья» они провели, листая телефоны. Каждые пятнадцать минут Изотова присылала тухлые остроты, старые мемы и требования доложить обстановку.
Я отлучусь на минутку, мигом — и обратно, сказал Игорь и обогнул кирпичный станционный домик, покрашенный белой краской.
Что у него, слабый мочевой пузырь? сказала Лера вслед его удаляющейся спине. Или просто маленький?
Надя что-то искала в рюкзаке и не услышала Лериной остроты, это было их первое мгновение наедине, и Лера решила, что терять зря такую возможность нельзя. Когда Надя застегнула рюкзак и выпрямилась, Лера наклонилась к ней и поцеловала ее в губы. Надя отшатнулась и залепила ей пощечину. Лицо Леры вытянулось, она улыбнулась через силу. Губы Нади дрожали. Лера не понять, что это: симпатия или агония? Машина сзади них засигналила. Черт, Лера совсем не подумала, что в этой глуши небезопасно вести себя так, как она привыкла вести себя с друзьями в Москве. Из-за гудка Надя попятилась и чуть не перекувырнулась через свой рюкзак.
Что еще за мудила пристает к ним, Лера едва сдерживала себя, чтобы не показать фак в сторону гудящей тойоты. Им снова загудели.
Лера смотрела на Надю, и видела, как краска уходит с ее лица и его наполняет страх. Добро пожаловать в мою жизнь, хотела сказать ей Лера.
Дверь машины отворилась, оттуда вышла молодая женщина.
Эй, бранящиеся лесбиянки, вы до Никулино?
Девушки перестали делать вид, что не замечают сигналов и, превозмогая неловкость, повернулись.
Это не то, что вы подумали! выпалила Надя.
Игорь вприприжку вернулся из станционного туалета.
Тетя Женя, ура! сказал он так громко, что Лера вздрогнула. Она предствила, как эта ситуация будет выглядеть в ее пересказе Изотовой. Видел их Игорь или нет? Она не знал. Слышал ли, что крикнула им тетя Женя? Она не знала. Спросит ли тетя Женя сейчас, каких еще борзых лесбиянок он привез с собой в Ожерелье? Сейчас узнаем.
Лера дошла до машины, чтобы рассмотреть тетю Женю.
Тетей ты только тетку Чарлея, донну Розу Д’Альвадорец, называй, Игоруша. А я для тебя либо Евгения Петровна, либо просто Жека. Девчонки, привет.
Лера опустила свой рюкзак в станционную пыль. Внезапно голова ее закружилась.
Электрички до Узловой отменили на этой неделе, проносятся мимо нас. Решила вас подкараулить и доставить до фазенды с ветерком.
О спасибо преогромное, тетя Же… просто Жень.
Ну что же ты не представишь нас?
Это Надя… о ней я уже много… очень много вам рассказывал.
Надя, привет. Все так.
Здравствуйте, сказала Надя замогильным голосом.
А это Лера…
О которой ты ничего не рассказывал, перебила его Женя. Ну… тем интереснее.
Она подмигнула Лере.
Забрасывайте свои монатки в машину и двигаем.
День прошел как в тумане. До облепихи они даже не добрались. Лера немного очнулась, обнаружив, что сидит на маленьком обработанном пеньке под кустом красной смородины. Вячеслава Львовича (или как там звали Игорева дядю) вызвали на замену в Москву, и на дачу собирать урожай приехала его сестра. Или племянница. Или родственница непонятной степени и назначения. Ее смех летал над участком, чьи очертания Лера не смогла запомнить. На участке стоял обычный сруб со стальной крышей, а каждый квадратный сантиметр был возделан потом и кровью. Но ни участок, ни дом, ни колючая облепиха, ни бессловесность Игоря, ни мука, ни неловкость Нади после поцелуя и пощечины больше не волновали Леру.
С момента, как она села в массивную, старую и слегка раздолбанную тойоту ее интересовала только она — озерная дева.
Так она называла про себя тетю Женю.
Она написала Изотовой, что связь плохая, она все поняла и Игоруша ни на шаг не отходит от своей благоверной, после чего выключила звук на телефоне.
Лера слезла с пенька, потрясла затекшими ногами и легла на мягкий стриженый газончик около плодовых кустарников — вверху над ней летело сентябрьское небо. Ее пальцы были красными от смородины, она облизала их.
Лерунчик, подъем, едем на озеро.
Озерная дева была чуть выше ростом, чем сама Лера (171 см), по ее спине и плечам струились рыжие волосы, а глаза ее сияли как прозрачная речная вода. Лера была околдована. Тетя Женя была одета в затрапезные дачные шмотки: какую-то футболку, какие-то штаны, какие-то сланцы, но она двигалась и излучала уверенность и энергию, как самое прекрасное животное на свете — как мангуст (любимое животное Леры). Она готовила, смеялась, стригла газон, рассказывала про бывшего мужа (сердце Леры упало) и нового бойфренда (сердце Леры надтреснуло) и пила жизнь, как нектар. Лера даже не знала, что такие люди существуют.
Лерунчик, не задерживаемся!
Как же сделать, чтобы этот голос всегда звал ее?
Игорь и Женя побежали к озеру, как будто живущая внутри него сила притянула их магнитом, они даже не разулись, как следует, и сбрасывали обувь на ходу.
В вечерний час на озере почти никого не осталось: только две смешанные компании с пивом и негромкими разговорами, ни шашлыка, ни динамиков. Озерная дева убрала все, что могло им помешать насладиться нагретой за день водой.
Лера оглянулась на Надю, и только тогда поняла, что та еще не отошла от ужаса ее дерзкого поцелуя, что она бесконечно прокручивает в голове произошедшее и спрашивает себя, что сделает озерная дева.
Страшно Лере захотелось обнять ее — по-дружески, без йернического подтекста — и поцеловать в висок, и сказать — все нестрашно, это глупая игра, я втянула тебя в глупую игру, потому что я сама… Лера не знала, что может выглядеть достойным оправданием, но слова сами нашли ее — потому что я была просто верстальщицей сайтов, а возлюбленной озерной девы.
Лере так захотелось объяснить все это Наде, но это было невозможно. Надя подняла на нее глаза, полные злости, влажные. Игорь вышел из воды, мокрый и возбужденный, чтобы взять Надю вместе с собой.
Он любит тебя, вдруг сказала Лера вслух, удивившись сама себе.
Он любит тебя, имея в виду, что Игорь будет любить ее и после глупого непрошенного поцелуя, волноваться не о чем.
Пошла ты, сказала Надя тихо.
Я пошла, сказала Лера, улыбнувшись Игорю и вошла в воду, где оранжевым пятном волосы озерной девы манили ее к себе.
Около берега вода была теплой и прозрачной, в ней плавали сухие водоросли, похожие на разбухший кошачий туалет. Несколько раз цепкие водоросли хватали Леру за ноги. Она подплывала к озерной деве.
Женя. Никогда она не думала, что это неказистое бесполое имя покажется ей таким красивым. Каждая буква была в нем прекрасна. Ж как округлые загорелые ягодицы, е как пальцы Леры, прокающие внутрь озерной девы, н как стон, выходящий из ее горло, я как их губы, соединяющиеся в поцелуе.
Голова озерной девы всплыла в нескольких метрах от Леры, она видела как ее белые ноги движутся под водой. На середине озера вода уже не была прозрачной, здесь дно таило черноту, неизвестно, где оно начиналось.
Лера, привет, сказала озерная дева.
Привет, ответила Лера.
Как водичка?
Шикарная.
Какой у нее красивый голос, подумала Лера. Какая она шикарная.
Внезапно в два гребка брассом озерная дева преодолела расстояние между ними. Лера затрепетала. Она не могла сфокусироваться на ее лице: четкость то исчезала, то возвращалась.
Лера, сказала Женя.
Я могу поцеловать ее. Я могу поцеловать ее прямо сейчас. Лера чувствовала, как ее сердце бьется у нее в голове.
Лера, повторила озерная дева.
Да, прошептала Лера. Она боялась прикоснуться к ней. Такое было с Лерой впервые. Что за черт.
Лера, Игорь — мой любимый племянник и очень хороший человек. Я вижу тебя насквозь. Держи свои лесбийские флюиды подальше от Нади. Ты же продвинутая герла, установи себе тиндер, там много свободных баб. Если ты своим блядством разобьешь Игорю сердце, я найду способ сделать тебе очень больно. Запомни это, хорошая моя.
С чего это вы взяли, что я хорошая?
Ты воспитанная, матом не ругаешься, взрослым не дерзишь. Но ты еще маленькая, главного не усекла.
Может, усекла?
Неа.
И что главное?
Думать не только о себе.
Спасибо за ликбез.
Озерная дева улыбнулась так, что Лерино сердце ушло на самое дно черного в сердцевине озера, и Лера подумала, вот сейчас, она поцелует ее сейчас, и та все поймет. Озерная дева сделала резкий рывок в сторону Леры, как профессиональная ватерполистка, и всей тяжестью своего тела обрушилась Лере на плече и погрузила ее в черную воду, в царство водорослей.
Лера ударами рук и ног разбила водяную ловушку вокруг себя и в несколько гребков вытащила себя наружу. Она откашлялась, провела рукой по мокрым волосам. Сердце ее стучала от страха, от напряжения. Озерная дева удалялась от нее обратно к берегу.
Лера замерла и откинулась на спине, вода залилась ей в уши.
Звезды загорались в потухающем вверху небе.
Кривая дорожка, Лера хотела крикнуть ему, темнеющему розовеющему окаймленному с одной стороны пиками елей, как же ты прекрасна.
Ты прекрасна.